Глава 3.
---------

..Мозенрат сжимал пальцами правой руки выступ на башне Аграбахского дворца и думал, что он определённо испытывает чувство дежа-вю.
Подтверждая его теорию, к огромной дыре в стене, пробитой магией, подошёл Аладдин. Увидев некроманта, герой поспешно опустился на колени и, склонившись, потянулся к нему.

- Держись за мою руку!

"Но ведь это уже было!.." - мысленно воскликнул Мозенрат в замешательстве. - "Несколько месяцев назад, когда я пытался захватить дворец с помощью чёрного песка! Что происходит?.."

Тем не менее, на этот раз пренебрегать помощью он не стал - в прошлый раз последствия были малоприятны. Некромант дотянулся левой рукой до ладони Аладдина, схватился за неё и собирался подтянуться на другой, но каменный выступ, за который он держался, внезапно и совершенно неправдоподобно с хрустом рассыпался у него под костяными пальцами, превращаясь в песок.

- Какого?!.. - его удивлённый вопль оборвался на полуслове и перешёл в отчаянное "Нет!", потому что в тот же момент его пальцы выскользнули из ладони героя.

Следующим неприятным и пугающим сюрпризом стало то, что вопреки его ожиданиям он упал не в портал из пузырящейся лужи чёрного песка на земле, а в самую настоящую пропасть в виде тоннеля из чёрных клубов дыма.

Он видел, как свет стремительно удаляется от него, превращаясь в точку и исчезая вовсе. От раскатов грома едва не закладывало уши, а молнии сверкали так ярко, что Мозенрату пришлось закрыть глаза ладонями.
В голове не было никаких связных мыслей, кроме одной - больше всего на свете сейчас он бы желал проснуться, если всё происходящее было сном.

Жуткое стремительное падение закончилось так же внезапно, как и началось. Мозенрат приземлился на огромную кучу сухих веток без листьев и скатился вниз, сильно оцарапав левую ладонь в попытке удержаться за валежник.

Вокруг были лишь чёрные мрачные тучи над головой, пепел под ногами, застывший и казавшийся ядовитым воздух, высокая гора в отдалении, извергающая лаву, от подземных ударов которой дрожала тёмная каменистая земля, хилые и кривые деревца с голыми ветками... Мозенрат не знал, что это было за место, но оно поднимало в нём сильное чувство страха и опасности, и желание бежать, куда угодно, только чтобы оказаться подальше отсюда. Внезапный порыв ветра всколыхнул полы его плаща и обдал лицо жаром и одновременно холодом.

Мозенрат видел всё это немного смутно, как в тумане, как в дурном сне, который обволакивает с головы до ног и не отпускает, как бы ты ни пытался вырваться из него. Неконтролируемый ужас нарастал, поднимался из глубин души, и в один момент волшебник понял, где он находится.

В ответ на эти мысли из ниоткуда прозвучал хохот, подобный раскату грома. Он был рядом и в то же время повсюду, словно это безрадостное мёртвое место... жило своей жизнью.
Валежник, изрядно потрепавший Мозенрату одежду при приземлении, внезапно превратился в груду костей. Они шуршали и щёлкали: эти челюсти, зубы, бёдра, ключицы, ухмыляющиеся черепа людей и животных. Кости ног и рук сгибались и разгибались в суставах, и они шевелились. Они словно ползали...

За время его ученичества и магической практики Мозенрат не раз видел человеческие кости, даже привык к своему увечью на правой руке, но зрелище, что предстало перед ним, было настолько жутким, что он просто кинулся бежать. Прочь отсюда, лишь бы не слышать это мерзкое шуршание.

Перед ним взметнулись высокие языки пламени, заставив резко остановиться. Из огня выскочили маленькие чёрные демоны с кожистыми крыльями. Они прыгали и верещали, хихикали и протягивали Мозенрату глиняные сосуды с кипящей грязной водой [1].

Некромант в ужасе отшатнулся от них, панически ища взглядом пути отступления. Заметив тёмный вход в ближайшей скале, ведущий в неизвестность, он кинулся туда не задумываясь.

..Мрачный извилистый коридор оказался нескончаемым. Тем самым лабиринтом из страшных снов, в котором не можешь найти выход, сколько бы ни пытался.
Мозенрат совершенно точно не запомнил дорогу обратно, так как сбился со счёта от поворотов в этом лабиринте, но это было и не важно - он всё равно не собирался возвращаться к глумящимся демонам и зловещей груде костей. Ему казалось, что этот коридор должен привести к противоположной стороне скалы. Если он не уходит глубже под землю, конечно...

Здесь было влажно и холодно и, что главное, совершенно темно. Но отчего-то Мозенрат отлично ориентировался в этой темноте, лишь в самом начале ударился о поворот в стене и рассёк до крови левую бровь.
В лабиринте он тоже не чувствовал себя в безопасности. Разнообразные по типу и громкости звуки - от топота и шуршания до свиста, хохота и завываний - могли сведетельстсовать о том, что за ним всё ещё гонятся.
Мозенрат всё бежал, и остановился лишь в тот момент, когда перед ним выросла стена. Он не пожелал верить происходящему - кинулся в сторону, ощупывая стену перед собой, пока не упёрся лбом в другую. Метнулся влево, точно так же проверяя новую, и только тогда с отчаяньем признал, что загнал себя в тупик.

Неожиданно на стенах вспыхнули факелы из черепов. Мозенрат резко обернулся и замер на несколько мгновений, как певчая птичка перед змеёй - к нему неторопливо приближался Дестан с уверенной усмешкой на губах, окружённый своей демонической свитой.

- Я ещё не умер! - яростно закричал Мозенрат. - У меня ещё есть время, три года, и они мои, слышишь?! Исчезни! Убирайся прочь!
Он схватился за свою шею обеими ладонями и оступил назад, упираясь спиной в холодную каменную стену, когда заметил, что наставник сжимает в правой руке светящийся красным светом магический ошейник.
- Нет! Нет! Не смей, нет!
Он не представлял как, но всё же собирался до последнего отстаивать свою свободу.

Дестан в одно мгновение оказался рядом и схватил его за плечи своими ручищами - неожиданно мягко.
- Проснись!

- Нет, убирайся к Иблису! - продолжал кричать Мозенрат в отчаянии и гневе, краем сознания понимая, что что-то тут не так.

- Моз, проснись же!.. - снова повторил Дестан, несильно встряхнул его, и тогда стало понятно, что Мозенрату всё же не показалось - Дестан на самом деле отчего-то вдруг заговорил голосом Аладдина.

Как только молодой некромант понял это, узкий мрачный коридор сменился уютной комнатой, залитой серебристым лунным светом, а ухмыляющееся лицо Дестана - обеспокоенным лицом героя Аграбы.

- Ты в порядке? - Аладдин всё ещё продолжал держать его за плечи, с долей удивления отмечая, что на этот раз Мозенрат не спешит высвобождаться и нервно передёргиваться от его прикосновений.

- Какой тут, к чёрту, порядок... - хрипло отозвался Мозенрат, убирая ладони от своей шеи, которые сжимал на ней, как оказалось, и наяву.
Он и правда чувствовал себя плохо: горло неприятно саднило, словно он на самом деле кричал, а сердце норовило выскочить из груди, как если бы он действительно какое-то время убегал от преследования.

Некромант коснулся пальцами своей левой брови, а затем перевёл взгляд на них, с облегчением замечая, что крови нет. Да и к тому же, рассечённая во сне, сейчас она не болела, а это значит, что это на самом деле был сон. Обычный кошмар, хотя и очень реалистичный, и... местами странный. Какой ещё, к Иблису, магический ошейник? Таких же не существует!

"После первого сна, что оказался явью, у меня на руке остался синяк," - мысленно напомнил он себе. - "Сейчас ничего нет. Но что если... это там всё равно так и есть? Если всё так и будет?.."

Мозенрат стиснул зубы и прижал к губам тыльную сторону левой ладони, когда ощутил неожиданно подкатившую к горлу тошноту. Этой ночью сознание сыграло с ним очень злую шутку - явило в виде сна его самый большой на данный момент страх.

Некромант поднял взгляд на Аладдина и слегка нахмурился, отнимая руку от своего лица.
- Прекрати это, - потребовал он, не повышая голоса. И на вопросительный взгляд героя добавил: - Ты знаешь, о чём я. Прекрати так смотреть. Умирать мне ещё рано, а плохие сны случаются у каждого, мне так не привыкать. Сожалею, что разбудил тебя.

Аладдин ничего не ответил, лишь спокойно кивнул.
- Мне кажется, я знаю лекарство от плохих снов, - сказал он с лёгкой улыбкой.

Во взгляде Мозенрата промелькнуло недоумение, смешанное с явным любопытством. Аладдин поднялся и протянул ему левую ладонь.

- Ты мне веришь?..

Казалось бы, он должен был чувствовать себя плохо: он потерял свои город и дворец, хоть и мрачные и безжизненные, но всё же это были его владения, его дом и крепость; он потерял свой артефакт - источник волшебных сил и его главное оружие; его убили один раз и не остановятся на этом, если только узнают, что он всё же жив; он узнал, что у него в распоряжении есть лишь три года, по окончании которых он наяву попадёт в один из своих страшных снов, который, увы, теперь не исчезнет с первыми солнечными лучами.

Определённо, всё было хуже некуда по всем статьям, но неожиданно Мозенрат чувствовал себя хорошо. Гораздо лучше, чем мог бы представить. В этот момент все нависшие над его головой чёрные тучи словно рассеялись, отошли на второй план, когда он, закрыв глаза, ощущал жизнь этого большого беззаботного города.
Гетцистан словно был живой. И он, Мозенрат, живой. Это главное, а с остальным он справится, ведь он всегда находил выход из трудных ситуаций.

"Вы справитесь," - исправил его внутренний голос. - "Теперь ты не один, помни об этом и пытайся привыкнуть."

Сначала "лекарством от плохих снов" был головокружительный и захватывающий дух полёт на волшебном ковре, отогнавший прочь все плохие мысли и тревоги. А затем они остановились здесь - в Гетцистане, городе развлечений, что не зря славился своей ночной жизнью и привлекал туристов отовсюду, принося великолепный доход в казну жадному до денег здешнему султану.
Но, стоило отдать ему должное, для своего детища султан не жалел никаких средств: здесь были многочисленные площадки с музыкантами и танцующими девушками и юношами, кальянные и великолепные гостиничные дома с хорошей кухней, и, конечно же, казино - яркие и красивые, словно леденцы, сверкающие в ночи почти всеми цветами радуги.

Самым популярным из них являлось казино "Гнёздышко", украшенное на крыше большим декоративным гнездом с тремя такими же внушительными пёстрыми и красочными яйцами. Попугай Яго никогда не упускал возможности посетить этот величественный "храм радости", несмотря на то, что порой его там здорово ощипывали. [2]

Но не всех постигала судьба Яго. Мозенрат пребывал в отличном настроении, выходя из дверей "Гнёздышка" вместе с Аладдином - их карманы приятно грел пусть и не сильно большой, но честный выигрыш.

Некромант слегка запрокинул голову и устремил взгляд в ночное небо, усыпанное миллиардами звёзд, что молчаливо и загадочно перемигивались между собой.

"Прости, Ариадна. Ты хотела как лучше, и, выходит, я подставил нас обоих, но я должен был вернуться. Я хочу быть здесь, и нигде больше."

Аладдин тронул его за плечо. И когда Мозенрат обернулся к нему, указал вопросительным и приглашающим взглядом на одно из заведений, что расположилось немного выше по улице.

Мозенрат утвердительно кивнул в ответ, и его губы тронула еле заметная улыбка. Обычно он не любил ничего подобного. Но почему бы и нет, хоть раз в жизни?..

..Лёгкий пряный дым лениво поднимался к низкому потолку небольшой, но уютной комнатки, но не всегда успевал рассеяться там до того, как кто-либо сделает следующий вдох и выдох.

"Мы словно индейцы, раскуривающие трубку мира," - со смешком подумал Аладдин. Мозенрат сидел напротив, на такой же, как и у него, большой бархатной подушке, и, сделав вдох, передал ему обратно кальянный мундштук.

- Чёртово зелье, - насмешливо протянул некромант, прищуривая свои удивительные глаза, что странно сверкали в полумраке и окружающем его холодном пару. - Ты, верно, задумал разговорить меня.

- Какой проницательный, - с улыбкой и в той же манере отозвался герой. Он тоже не жаловал подобные развлечения, и в заведении, где по стечению неблагоприятных обстоятельств прожил несколько месяцев, когда ему едва исполнилось семнадцать, он пробовал кальян всего лишь раз. [3]
Но Мозенрат был прав - действительно, атмосфера и обстановка для разговора здесь складывались как нельзя лучше.

- Помнишь третье испытание, что уготовил нам дух пещеры? - Аладдин передал некроманту мундштук. - Не могу перестать думать о том, что ты видел тогда. Скажи мне.

Мозенрат опустил трубку, даже не поднеся её к губам. На минуту в комнатке повисло молчание, а затем некромант всё же нарушил эту тишину.

- Там был дом. Добротный, с маленьким уютным палисадником, - негромко отозвался он. - Женщина, красивая и молодая. Мальчик лет десяти. И группа разбойников верхом на лошадях - они вынесли из дома всё ценное. Они хотели убить ребёнка, но женщина умоляла не трогать его, говорила, что пойдёт с ними, лишь бы они оставили его в живых. Главарь ударил его, когда мальчик пытался защитить мать, но всё же разбойники его пощадили. Они забрали всё, что смогли унести, посадили женщину в седло, и ускакали прочь. А ребёнок стоял на дороге и молча обречённо смотрел им вслед... Я видел вечер, когда кончилось твоё детство.

Аладдин потёр переносицу большим и указательным пальцами. Что ж, как и оказалось, Мозенрат увидел то, на что герой больше всего делал ставки. Конец всего и новое начало. Как, собственно, и в его видении.

- Отец оставил мать незадолго до моего рождения. Ушёл на заработки в другой город и не вернулся, - спокойно сказал Аладдин. - Мы жили вдвоём, сначала денег, что он оставил, хватало, но... Впрочем, что сейчас об этом говорить. Я узнал, что хотел. Спасибо за честность.
"И за сочувствие."

Мозенрат медленно вдохнул дым и так же медленно выпустил его через узкие ноздри, и усмехнулся.
- Догадываюсь о том, что в таком случае мог видеть ты. Самую удачную сделку в жизни Мираж, верно?

Аладдин кивнул и слегка приподнял брови.
- Она называла это так? - в его голосе явно прозвучала неприязнь.

Некромант пожал плечами.
- То был последний день, когда я видел её. Но уверен, что именно так она и считала. Сделка - ни больше, ни меньше.

- Мне жаль, что это произошло с тобой, - проговорил Аладдин, вспоминая взгляд Дестана и довольное выражение лица Мираж. - Правда жаль.

Мозенрат перевёл на него взгляд, и на его губах снова появилась усмешка.
- Я знаю. Ведь мы бы не оказались у духа пещеры в противном случае.

Героя посетило ощущение, что у некроманта тоже есть вопрос для него, который он был бы не прочь задать в свою очередь. И он не ошибся.

- Я ответил тебе, как ты и хотел. Теперь и ты мне скажи... - вкрадчиво проговорил Мозенрат, и в его голосе слышалось едва прикрытое любопытство. - Что помогло тебе решить загадку фантомов?

Аладдин еле слышно вздохнул. Он неосознанно готовился к тому, что Мозенрат вскоре спросит его об этом, но теперь же он слегка растерялся. Герой вспомнил инцидент у лавки Фарука и выражение лица Мозенрата при этом, и всё это заставило его весело улыбнуться. Что ж, правда и ничего кроме правды - получите, господин некромант.

- По лабиринту гуляли сквозняки, как ты помнишь, - начал Аладдин. - Фантомы, все трое, стояли поперёк тропинки, напротив ветра. Ага... А в тот день с утра ты как раз принимал ванну и стирал свою одежду, очень удачно. На радостях, очевидно, вылив весь флакон... того самого масла, - герой кашлянул и закончил, деловито пожав плечами: - Ну, собственно, на этом всё.

Он видел, как Мозенрат не донёс до лица мундштук, и на пару мгновений глаза некроманта удивлённо округлились. Затем он всё же сунул его в рот, задумчиво покусывая правыми резцами.

- А я ведь уже почти убедил себя в том, что тогда на базаре это была шутка, - произнёс некромант и, прежде чем сделать вдох, со смешком добавил: - Пожалуй, отныне твоё прозвище будет Парфюмер. [4]

Аладдин не возражал, хотя и знать не знал, о ком тот говорит. Но вдруг поймал себя на мысли, что он задержался взглядом на том, как Мозенрат слегка обхватывает губами наконечник кальянной трубки.

Некромант, кажется, это заметил - потому как посмотрел на него с каким-то странным прищуром, выдыхая дым.
- Ты знаешь, что когда двое людей вместе пьют из одного сосуда, это называется "непрямым поцелуем"?

- О, правда? - с улыбкой отозвался Аладдин. Он чувствовал, что тот явно хотел поддеть его. - Но мы ведь сейчас не пьём из сосуда.

- Не имеет значения, - не сдавался Мозенрат.

"Тогда выходит, той самой ночью в оазисе ты перецеловался со всеми тремя своими мнимыми союзниками?" - чуть было не сказал Аладдин, но вовремя прикусил язык. Он почувствовал злость на себя. Это было бы жестоко - лишний раз напоминать ему о произошедшем в том чёртовом оазисе.

Видимо, все эмоции явно отразились на его лице, потому что Мозенрат вдруг положил мундштук рядом с собой.
- Ал?.. - вопросительно окликнул он героя.

И только спустя пару секунд понял, как именно он его назвал.

Однозначно - чёртово зелье всему виной...

Небо на восточной стороне светлело всё больше, постепенно приобретая рассветный светло-розовый оттенок. Первые лучи встающего солнца проникли в незашторенное окно и осветили лицо Мозенрата, заставив его недовольно нахмуриться и закрыть глаза левой ладонью.
Он хотел встать и задвинуть шторы, но не мог заставить себя подняться с кровати - они с Аладдином вернулись из Гетцистана уже в тот час, когда ночь сдавалась перед натиском рассвета. И, упав на "свою" софу с многочисленными подушками, Мозенрат надеялся на сон без каких-либо видений.

Он уже почти отбыл в царство Морфея, когда неожиданно почувствовал нежное прикосновение на своих волосах, идущее от виска к затылку. Это было непривычно, но... оказалось так приятно.
- Что ты делаешь?.. - пробормотал Мозенрат, с трудом справляясь с сонливостью, и открыл глаза. И тут же резко поднялся с подушек. - Ты?..

Рядом с ним сидела Ариадна, и рассветные лучи золотили её невесомые длинные волосы.

- Помилуй!.. Только не говори мне, что я умер! - воскликнул Мозенрат с подозрением, нахлынувшим на него неприятной волной.

Ариадна покачала головой.
- Не скажу, ведь это не так. Мне нельзя спускаться на землю, и потому ты просто видишь сон. Я решила, что ты воспримешь его лучше, если он будет... - она окинула взглядом комнату. - ..в привычной для тебя обстановке.

- И что ты хочешь мне сказать? - Мозенрат внутренне напрягся. - Что сердишься за случившееся?

Ариадна прижала ладони к своей груди, и её синие глаза превратились в два озера, полные глубокой печали.
- Если я на кого и сержусь, то только на себя! - проговорила она, и в её голосе послышались оттенки искренней вины. - Виню себя за то, что показала тебе эти часы и что не смогла предотвратить случившееся. Я теперь твой ангел, и я в ответе за тебя, а потому беспрестанно думаю о том, что я могла бы сделать для тебя. Но... к сожалению, пока выхода я не вижу.

В ответ на это Мозенрат лишь пожал плечами. Собственно, на помощь Ариадны он и не рассчитывал, но всё же её слова добавили несколько грамм на воображаемых весах его отчаяния.

- Пообещай мне, что будешь держаться подальше от Джаббара! - неожиданно потребовала Ариадна.

Некромант удивлённо вскинул брови.
- Но я не могу тебе этого обещать! Ведь я вернулся именно затем, чтобы отомстить ему за его деяния, - упрямо сказал он. - Аладдин сказал, что уже скоро его джинн вернётся из Одифера, и тогда втроём мы с ним справимся.

Ариадна вздохнула, и на её лице отразилось то самое вселенское терпение, что он наблюдал при их первой встрече.
- Тогда мне остаётся последнее - я попытаюсь просить за тебя.

- Что? - снова удивился Мозенрат. - Просить? Но кого?

Ариадна поднялась с софы, и её глаза как-то странно блеснули. Она наклонилась и невесомо коснулась щеки некроманта.
И шепнула, прежде чем раствориться среди солнечных лучей:

- Те силы, в которые ты не веришь.

* * *

Однажды Джинн сказал Аладдину одну вещь, которая после не раз заставляла его мысленно возвращаться к ней. Он хорошо помнил этот момент: то был вечер, когда они вернулись в Аграбу из Чёрных Песков и праздновали удачное разрешение неприятной истории с Хартумом. Джинн спросил, почему не видит радости на его лице, на что Аладдин сообщил ему по секрету, что думает о том, что Мозенрат сейчас там один, в полуразрушенной Цитадели.

"Он сказал, что потерял всё. Я не знаю, что он имел в виду, но... мне его жаль. Мы мало знаем о нём, видим лишь стену, что он построил вокруг себя. И мы не можем постоянно с ним так поступать."

"Хочу сказать тебе, друг мой... - вздохнул тогда Джинн. - Жалость - особо слабая струна в душе человека. А всё потому, что она, в отличие от тех же ненависти и безразличия, легко переходит в любовь - с ней нужно быть осторожнее, запомни это. Но также, человек, который не испытывает жалости и сострадания к другим людям, он хуже грязи, что у нас под ногами. Потому что в грязи прорастает зерно, ею питаются корни, цветы и трава, а душа человека, лишённая жалости, бесплодна, и не может взрастить ничего, кроме гордыни..."

И сейчас Аладдин снова вспомнил его слова, когда пытался понять, насколько далеко завела его особо слабая струна души.
Этим вечером они с Мозенратом забрались на крышу его дома, чтобы выпить там чая и понаблюдать за тем, как красиво садится солнце. Некромант расположился подле него и уже полчаса сосредоточенно рисовал что-то углём на плотном листе бумаги, повернув его так, чтобы Аладдину не было видно.

Сначала герой честно старался не подглядывать, хотя ему и было очень любопытно. Но потом он всё же слегка вытянул шею, как можно незаметнее, и скосил взгляд влево, задержавшись взглядом на листе бумаги и удивляясь, насколько всё живо выглядело. На рисунке отображался закат, совсем как у них, только чёрно-белый, далее следовало множество крыш жилых домов, а на переднем плане - та самая, на которой и расположились они вдвоём. Аладдин понял это по тому, что увидел на рисунке себя - сидящего на самом краю, подпирающего кулаком подбородок и задумчиво смотрящего куда-то вдаль.

Для Мозенрата, похоже, действия героя не остались незамеченными. Потому что он, не меняя своего невозмутимого вида, неожиданно подрисовал Аладдину рожки, чем заставил последнего рассмеяться.

"Хорошо с тем человеком, с которым иногда можно просто помолчать." - неожиданно подумалось Аладдину. - "Джинни, дружище, кажется, ты был прав. Во всём прав..."

И ему хотелось, чтобы этот вечер не заканчивался.

* * *

Джаббар неторопливо выдохнул клубы дыма через нос с выражением вселенского спокойствия на лице.
Жрец смотрел на него с долей удивления, но и всё же с опаской - он резонно предполагал, что господин будет в гневе, но... что-то здесь пошло не так.

- Значит, говоришь, он жив? - переспросил тёмный чародей, отнимая от своего лица курительную трубку.

- Совершенно точно, мой господин! - подтвердил жрец. - Пару дней назад я сам лично видел его на базаре в Аграбе. Он был там с другом и... ох... - он на мгновение замялся, подумав, что ему могут не поверить. - ..волшебным ковром.

Джаббар перевёл на него взгляд, и слуга почувствовал стайку мурашек, пробежавших по спине.

- Напомню тебе кое-что... - вкрадчиво начал чародей. - Я собственноручно сломал ему шею, так, что ртом кровь пошла. После чего ты скинул его в озеро. Когда ты его поднимал, его голова болталась, как на шарнире - скажи, это могло бы быть так, будь он жив? О, я-то умею отличить мёртвого человека от живого... А вот ты, Ариф... - он сжал в кулак правую ладонь, и перчатка на его руке, что прежде принадлежала Мозенрату, окуталась синим магическим светом. - ..пытаешься нехорошо шутить со мной.

Ариф упал на колени, выставив вперёд руки, словно в молитвенном жесте.
- Помилуй, господин! Я безмерно предан тебе, поэтому, не медля сообщил эту новость, ведь я подумал: ты должен это знать. Я могу поклясться чем угодно, что я говорю правду!

Джаббар поднялся с трона, взмахнул плащом и рукой в перчатке и в следующий миг возник в озарении красного света у жреца за спиной. Тот резко обернулся, а чародей схватил его за голову обеими руками и, слегка приблизив своё лицо к его, пристально всмотрелся ему в глаза.

Ариф не совсем понял, что произошло. Но спустя минуту Джаббар вдруг отпустил его, а затем вновь возник на троне, и весь его вид был задумчив и несколько озадачен.

- Господин посмотрел ситуацию моими глазами? - предположил Ариф.

В руке Джаббара снова привычно появилась тлеющая курительная трубка, и он поднёс её к губам всё с тем же озадаченным выражением лица.
- Я думал, он просто один из тех амбициозных выскочек, мнящих себя лучше других лишь потому, что им повезло родиться на свет с большим умишком и красивой внешностью, - проговорил он вслух. - Но на деле всё оказалось не так просто. Дестан не мог даровать ему бессмертие или несколько жизней, при всём его могуществе он и сам не имел такой силы. Тогда как же ему это удалось?.. - чародей сжал руку в кулак, и его глаза маниакально блеснули. - Я должен узнать его секрет!

В тронном зале на несколько минут воцарилась тишина. Ариф неподвижно стоял, заведя руки за спину и ожидая приказаний.

- Этот юноша, что был с Мозенратом... - обратился к нему Джаббар. - Почему ты уверен в том, что это его друг? Из разговоров с ним я понял, у него нет совершенно никого.

Жрец пожал плечами.
- Я предположил, но не уверен, мой господин. Может быть, они родственники, хотя внешне и не похожи. Они были вместе, о чём-то разговаривали, и тот юноша в светлой одежде смотрел на него, как на близкого человека. А... что господин задумал?

На лице Джаббара появилась усмешка довольного собой мерзавца.
- Поручаю тебе и Хамиду найти и доставить мне сюда этого юношу. Если твои догадки верны, Мозенрат придёт за ним. И я узнаю его секрет. А потом... - он глубоко втянул дым и выпустил его через сложенные в трубочку губы. - ..так, чтобы уже наверняка.

И Ариф увидел, как дым, прежде чем рассеяться, принял мрачную форму черепа...

* * *

..Мозенрат с усмешкой подумал о том, какая же, всё-таки, это занятная и непредсказуемая штука - жизнь.
Ещё недавно он хотел видеть своими все Семь Пустынь. От трона Аграбы тоже бы не отказался, как, впрочем, наравне с этим и не был бы против вообще стереть её с лица земли на зло Аладдину и его досаждающей компании.

Но, как он уже подметил, жизнь - штука действительно непредсказуемая. И на пятый вечер после его возвращения из мёртвых, Мозенрат неожиданно осознал, что в свете недавних событий его приоритеты разительно поменялись. В общем-то, так бывает, стоит только разок умереть.

Разумеется, Джаббар был виной случившимся переменам. Он был первостепенной причиной, но... не единственной.
Мозенрат посмотрел на перчатку, что теперь скрывала его правую руку взамен волшебной. Её ему дал Аладдин, ещё в первый день его пребывания здесь, чтобы некроманту не приходилось прятать руку под плащ и чувствовать себя неловко.

Аладдин, да. Вот, собственно, и вторая причина...

Мозенрат поднялся и нервно прошёл по комнате туда-обратно. Он чувствовал себя почти так же, как и человек с чёрно-белым зрением, который неожиданно с каждым днём стал всё лучше воспринимать цвета и видеть мир вокруг себя в ином свете.

Чёртов художник Аладдин, похоже, всерьёз вознамерился разрисовать его чёрно-белое полотно под названием "простые человеческие чувства" в мягкие акварельные оттенки...

Некромант снова прошёлся по залу, уже медленнее, задумчиво касаясь пальцем корешков старых книг на полке. Он вспомнил, как радовался с утра герой, когда получил магическую телеграмму от Джинна, которая самоликвидировалась после прочтения - в ней говорилось о том, что синий волшебный шут вместе с принцессой и обезьяной вернутся в Аграбу на закате этого дня.
А вот Мозенрат, к собственному удивлению, не слишком воодушевился. Да, Джинн может во многом помочь им, но с его (их!..) возвращением настанет конец неожиданно воцарившейся здесь за последние дни идиллии.

Он думал, что сможет объяснить своё присутствие здесь, если Джинн нагрянет прежде, чем Аладдин окончит обсуждение по улучшению жизни населения, что проводилось сегодня в султанском дворце благодаря его стараниям. Но всё же Мозенрат бы предпочёл, чтобы Аладдин успел вернуться и разговаривал со своим волшебным товарищем сам, на то он ему и товарищ.

"Кстати говоря, ему пора бы уже закончить своё совещание, разве нет?.."

Неожиданно в открытое окно влетела светлая бабочка, а следом за ней - волшебный ковёр Аладдина. Безмолвный "товарищ" героя Аграбы был взволнован и активно жестикулировал кистями, и главное - почему-то он вернулся один.

Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о том, что произошло что-то явно неприятное. Но что могло случиться с Аладдином по дороге из султанского дворца?..
Мозенрат резко поднялся с софы и отмахнулся от этой бабочки, что стала кружить возле него, как назойливая муха. И только тогда понял, что это было не насекомое, а бумажный лист, которому придали форму маленькой птички. Лист, летающий сам по себе.

"Джаббар!" - то была первая тревожная мысль, что промелькнула у него в голове. - "Ох нет, он не мог узнать, что я жив... что я здесь..." - подумал он уже чуть спокойнее, разворачивая лист бумаги, исписанный с одной стороны угловатым почерком.

"Мой юный друг!.." - стоило прочитать лишь эти три издевательские слова, чтобы понять - да, ему всё же не показалось...

Мозенрату хотелось смять в руках это злосчастное письмо, смять и зашвырнуть подальше, а ещё лучше - порвать на мелкие кусочки, но только не читать. Зажмурить глаза, мысленно повторяя, что это всё неправда, что это всего лишь ещё один его очередной кошмар.
Но он не сделал ничего из этого, а лишь глубоко вдохнул и снова опустил взгляд на это послание самого дьявола. Наряду с удивлением, досадой и страхом он чувствовал сильную злость: как, ну как этот сын паршивого шакала мог узнать о том, что он жив?!

"..Было весьма неожиданно узнать, что после случившегося ты всё так же живёшь и здравствуешь. Признаюсь, теперь я тобой заинтересован, а потому у меня есть к тебе разговор. Могу предположить, что разговаривать ты не настроен, а потому я решил отнять последнее, что есть у тебя. Вернее, отниму, если ты не прибудешь сегодня на закате к Одинокой скале, что на окраине твоих *зачёркнуто* моих Чёрных Песков. Надеюсь на твоё благоразумие."

Едва он прочёл последнее слово, листок выскользнул у него из пальцев, снова становясь бумажной фигуркой. И она принялась кружить под потолком, словно выжидая чего-то.

"Моего решения..."

Ковёр тоже ждал. Он больше не пытался выразить эмоции, не хватался сокрушённо за то место, которое можно было бы назвать головой. Он просто стоял и "смотрел".

И Мозенрат стоял. Неподвижно, словно его мышцы, хоть и не сильно заметные, но всё же достаточно тренированные, вдруг отказались его слушаться. Ариадна просила его держаться подальше от Джаббара - она ведь могла знать, чем всё может кончиться. Предполагать уж точно.
Но...
Он вспомнил, как Аладдин дал ему свой плащ, когда он вымок до нитки. Как привёз его к себе домой и пытался делать всё так, чтобы он не чувствовал себя здесь пленником. Как предложил помощь после первого ночного кошмара. Как подхватил под руку на спуске горы. Как "лечил от плохих снов". И показал другую жизнь.
Что бы ни заставило героя сделать это, как ни крути, он его спас. А теперь из-за него же попал в переделку.

"Прости, Ариадна, снова. Но я должен. Я ему должен."
Мозенрат мысленно отмахнулся от внутреннего голоса, который издевательски спросил, только ли в долге и чести дело. А может быть...

"Нет!.. Не... не знаю," - некромант тряхнул головой. - "Подумаю об этом позже. Когда вернусь. Когда МЫ вернёмся."

Мозенрат жестом подозвал волшебный ковёр. Бумажная птичка встрепенулась и вылетела в окно, словно собираясь показывать дорогу.

Некромант не представлял, как будет выходить из этой ситуации. Он не знал, что задумал Джаббар, а потому у него не было никакого плана.
Но он явится на этот "разговор". Потому что теперь не сможет иначе.

Когда перед ним выросла Одинокая скала, солнце уже медленно опускалось за горизонт, и оттого казалось, что небо горит. Или залито кровью. А может, и всё вместе - зависит от фантазии и степени скверного настроения.

Мозенрат спешился на площадке перед входом в пещеру, что находилась на высоте нескольких десятков метров от земли, и впервые задался вопросом, почему Джаббар захотел встретиться именно здесь? Почему не в Цитадели?

Вход в пещеру загадочно переливался магической завесой, и она казалась плотной, осязаемой. Но бумажная птичка, ведомая волшебством своего хозяина, легко пролетела сквозь неё.

Мозенрат догадывался, зачем здесь эта завеса. Что ж, весьма предусмотрительно, Джаббар... Ковру придётся остаться здесь.

..Чёртово оригами уводило его куда-то вглубь скалы, возможно, в самое её сердце. Мозенрат старался запоминать дорогу, каждый поворот, надеясь на свои ощущения и хорошую память. Один раз, в виду сравнения, пыталось пробиться воспоминание о тёмных и мрачных коридорах из его страшного сна. Но некромант прогнал его прочь, как и привык отсылать плохие или неуместные мысли.

Ещё один поворот - и Мозенрат оказался в просторной пещере, где полыхали на стенах многочисленные факелы. Но даже это не до конца разгоняло поселившуюся здесь тьму. Ею словно был пропитан каждый уголок, и даже воздух.

"Дышать темно и воздуха не видно," - неожиданно подумал Мозенрат, и это едва не развеселило его. Демон побери, выходит, он всё же сильно нервничает.
Плана по спасению, как такового, по-прежнему не было. Но всё же он выбрал себе модель поведения, которой будет придерживаться.

Мозенрат увидел вспышку магии, а когда она рассеялась, и самого Джаббара, удобно расположившегося на неком подобии каменного трона. Сбоку от него, у подножия, стоял Аладдин, и, хоть он и не был связан, очевидно, убежать ему не давала магия тёмного чародея.

Мозенрат встретился с героем взглядом, и увидел на его лице растерянность. Удивление. Радость. И вместе с тем, отчего-то, сожаление.
Аладдин удивлён тому, что он всё же пришёл? Рад, что не обманулся в нём? Сожалеет, что он не остался дома, в безопасности? Как это всё понимать?

Некромант остановился в нескольких шагах, напротив импровизированного трона.
- Я тебя слушаю, - сказал он спокойно, хотя на самом деле, кроме страха он чувствовал жгучую злость. Он ненавидел этого человека, он собирался ему отомстить. Но всё внезапно пошло не по плану, и теперь он вынужден стоять перед ним, не имея возможности сделать ему что-либо. Безоружный. Ведь его артефакт теперь, как он и предполагал, красовался на правой руке Джаббара.

"Ему она тоже руку сожрала," - злорадно подумал Мозенрат, ощущая при этом некое моральное удовлетворение. - "Надеюсь, ты орал, иблисово отродье."

В левой руке Джаббара появилась неизменная трубка. Он подпалил её, затянулся дымом, медленно выдохнул его, и лишь тогда сказал:
- Многие люди веками бились над тем, чтобы обрести бессмертие или способность к мгновенной регенерации. Я ни разу не слышал, чтобы хоть у кого-то из них это получилось. Я точно знаю, что убил тебя, но, тем не менее, ты снова здесь.
Глаза мага недобро сверкнули.
- Ты сейчас откроешь мне свой секрет, - потребовал он и указал на Аладдина. - И я отпущу его.

- Нас, - всё так же спокойно поправил его Мозенрат. - Я скажу тебе, и ты отпустишь НАС.

Глаза Джаббара слегка округлились в недоумении. Он хотел рявкнуть что-то вроде "Не ты ставишь здесь условия!", но тут же подумал, что всё это очень занятно. Похоже, ученик Дестана его не боится. Но какого же демона? Почему?

- Ты думаешь, что я собираюсь мстить тебе, верно? - продолжал Мозенрат, уже чувствуя, что вошёл в образ. - И поэтому хочешь убить снова. Думаешь, что я хочу вернуть себе всё, что ты забрал у меня. Но ты ошибаешься - мне безразлично это. Хотя, всё же, перчатку мне немного жаль, но я могу найти и другой способ вернуть себе магию. А если ты так хочешь Чёрные Пески, бери. Они и так уже твои. Знай, в Цитадели нет ни угла, который бы я не ненавидел. И справиться с тобой мне теперь не под силу - ведь ты сам забрал её у меня.

Аладдин смотрел на него, не моргая. Пытался понять, насколько правдив сейчас его товарищ. Неужели это действительно так?

Джаббар почувствовал разочарование - дух азарта и соперничества по-немногу испарялся. Он думал, что мальчишка убивается по утраченной власти, но на деле выходило совсем иное.
Разумеется, только если он говорит правду.

- Я открою тебе свой секрет, как ты хочешь. Но взамен ты отпускаешь нас с Аладдином, - Мозенрат догадывался, что пока он не сказал Джаббару то, что тот хочет от него услышать, убивать его не станут. - И ты поклянёшься своей жизнью.

Он не знал почему, но отчего-то верил в магическую силу клятвы.

Джаббар убрал в сторону трубку.
- Ладно, - неожиданно согласился он и положил руку на сердце. - Я клянусь, что отпущу вас. А теперь я тебя внимательно слушаю.

Мозенрат сунул руку во внутренний карман плаща и достал свои часы, держа их за цепочку. Краем глаза он видел обеспокоенное лицо Аладдина, и сам в глубине души переживал. Но без доказательств Джаббар мог не поверить ему.

- Нет никаких сверхспособностей. Есть лишь Часы Жизни, которые я снова завёл, попав на Небеса. А больше мне и добавить нечего.

На лице Джаббара отразилось удивление, которое тут же сменилось разочарованием с лёгким оттенком злости.
Он поднялся с импровизированного трона, взмахнул плащом, и через секунду возник в красном озарении перед Мозенратом. Схватил его за запястье, поднёс руку ближе к своему лицу, словно обнюхивая.
Да, предмет пах магией легко, еле заметно - это подтверждало слова о том, что эти часы действительно не из мира живых. Но кроме этого ничего волшебного в них не было. Ничего, что стоило бы его внимания.

Он нахмурился, отпустил руку Мозенрата и, снова исчезнув, появился на своём "троне".
- Вы сможете уйти... - сказал Джаббар, но тут же его лицо исказилось нехорошей, азартной улыбкой. - ..если выберетесь отсюда.

- Но ты же поклялся! - негодующе крикнул ему Аладдин. Конечно, такому человеку веры нет, но ведь...

- Я вас отпускаю, разве вы не видите? - снова ухмыльнулся Джаббар. - Вы свободны. Теперь всё зависит только от вас. Сможете ли вы этой свободой воспользоваться...

Он снова резко поднялся, взмахнул перчаткой, что окуталась красным светом, и поток магии сорвался с неё, ударив в высокий потолок.
Пещера загудела. Мозенрат почувствовал, как под ногами дрожит каменный пол, словно это было сильное землетрясение. Внезапно с потолка оторвался камень, размером с приличную тумбочку, и с грохотом приземлился посреди зала.
Джаббар захохотал и исчез.

Аладдин схватил Мозенрата за рукав и потянул его за собой, бросаясь к выходу. Перед ними, словно отрезая путь, вспыхнула полоса пламени, не сильно высокая - лишь по пояс, но это заставило их резко остановиться.

Мозенрат отшатнулся и на пару мгновений испуганно замер: ему показалось, что сейчас из огня выпрыгнут демоны с кожистыми крыльями. Те самые, из его кошмарного сна.
Но в ступоре он пробыл недолго. Аладдин заметил, что полоса огня заканчивается незадолго до стены, образуя прореху, а потому снова направил его к выходу.

Некромант мысленно поблагодарил свою зрительную память, когда они, спустя несколько минут непрерывного бега по извилистым коридорам, имеющим несколько ответвлений, оказались в прямом и довольно широком. Мозенрат вспомнил его, а это значит, что они на верном пути.

Неожиданно Аладдин придержал его за локоть.
- Подожди, хочу показать тебе кое-что... - шепнул он ему на ухо. - Пока Джаббар, вроде как, отстал. Смотри. Что это может быть? -
Герой сунул руку во внутренний карман своего светлого плаща и достал странную на вид штуку - сухую лапку, покрытую шерстью. Блеснула тоненькая позолоченная цепочка, на которую лапка зачем-то крепилась.

Глаза Мозенрата распахнулись в удивлении.
- Предмет тёмной магии чернокожих племён! Если я не ошибаюсь, это лапка, приносящая удачу, если она признает в человеке хозяина. Но где ты её взял?

Аладдин скромно пожал плечами.
- Перед тем, как Джаббар перенёс нас в эту скалу, он пытался что-то увидеть в моих глазах. Он подошёл совсем близко, и я заметил эту цепочку, слегка свисающую из-за его пояса. Когда Джаббар наклонился и уставился мне в глаза, он стал очень сосредоточен и раздражён, потому что, как оказалось, так и не смог ничего увидеть. Ну а я... - герой коротко кашлянул. - Я её аккуратно и стащил. Подумал, может быть, это что-то ценное для него.

Мозенрат посмотрел на него с долей неприкрытого восхищения.
- Ты гений!.. А теперь спрячь её скорее, пока здесь не объявился Джаббар.

Аладдин сунул артефакт обратно в карман и последовал за Мозенратом. Он ещё хотел бы спросить о том, что некромант говорил их врагу насчёт Чёрных Песков и всего остального. Но, конечно же, сейчас было не время.

"Позже. Обязательно."

Вскоре коридор окончился второй пещерой, наподобие той, из которой они сбежали. Мозенрат проходил через одну такую в самом начале его пути здесь, следуя за бумажной птичкой. И он очень надеялся, что это была именно она - это означало, что выход уже близко.

Но здесь их тоже ждал неприятный сюрприз: всё вокруг было окутано дымом, непонятно откуда взявшимся. Может быть, что-то горело в соседнем коридоре, а может Джаббар напустил его просто так. Но в любом случае, это сильно затрудняло их положение.

Прозвучал смех, как эхо, словно он шёл откуда-то издалека. Аладдин замер, прислушиваясь, а потом решительно устремился вперёд и исчез из вида - скрылся в дыму.

- Осторожно, здесь где-то обрыв, - предупредил его Мозенрат, чувствуя, что в носу и горле уже неприятно щекочет. - В дыму не видно, но...

В этот момент произошёл очередной подземный толчок. Некромант интуитивно кинулся вперёд и схватил Аладдина за плечо прежде, чем тот оступился.

- С-спасибо, - выдохнул герой и отошёл подальше от края. - Выходит, нам в другую сторону.

Снова прозвучал смех, и теперь он был совсем близко.
Неожиданно перед ними из клубов дыма возник Джаббар, и его лицо исказила полубезумная победная улыбка.

- Думаю, что если отрублю тебе голову, она вряд ли прирастёт обратно, - заявил он, вскидывая правую руку в перчатке, в которой тотчас появился большой ятаган.
Джаббар схватился за рукоять обеими руками, а пещера в очередной раз содрогнулась от сильного подземного удара.

И... неожиданно Мозенрат обнаружил себя на каменном полу. Последним, что он запомнил, был сильный грохот, после чего его, по всей вероятности, немного откинуло назад. И, судя по звону в голове и мушкам перед глазами, приложило о какой-нибудь камень.

Камень!

Мозенрат резко поднялся на ноги, не веря своим глазам: на том месте, где ещё минуту назад стоял Джаббар, теперь покоилась массивная, в три человеческих обхвата, каменная глыба, отколовшаяся от потолка. Несколько секунд он ещё мог наблюдать кисть и предплечье некогда могущественного мага, нашедшего свою смерть в своей же ловушке - всё, что теперь от него осталось. А спустя пару мгновений дым, теперь стелящийся и по каменному полу, практически полностью скрыл его руку.

"Расплата за неисполненную клятву?.. Последствия потери его артефакта? Или, может быть, это и есть то самое чудо, та волшебная случайность, о которых говорил Аладдин?.."

На этих мыслях Мозенрат встрепенулся.
- Аладдин! - позвал он, обеспокоенно оглядываясь. - Отзовись!

Каменный пол пещеры дрожал под его ногами. Глаза уже начинало щипать от дыма, а в горле появилось неприятное ощущение, от которого захотелось зайтись в приступе кашля - стало понятно, что находиться здесь становится всё более опасно.

Мозенрат кинулся к другой стороне глыбы, но тут же запнулся обо что-то и едва избежал повторного падения на каменный пол. Он опустился на колени и приподнял голову Аладдина, пытаясь привести его в чувство. И ощутил кровь на его затылке и своей левой ладони.

"О, нет!.."

Некромант немного успокоился, проверив у Аладдина пульс и убедившись в его наличии. Но тут же пришла другая тревога: он знал, что на руки он его не поднимет - только если перекинуть одну руку Аладдина себе через плечо, схватиться за вторую и таким образом оттащить его к выходу из пещеры.
Он примерно представлял, куда идти, он чувствовал дуновение свежего воздуха из одного из коридоров - здесь уже было совсем недалеко.

Мозенрат собирался подняться вместе с Аладдином, когда вдруг осознал, что не чувствует тяжести золотых брегет-часов в кармане своего плаща. Он поспешно сунул руку в карман и с ужасом понял, что он и правда пуст. Некромант судорожно ощупал свою одежду, словно мог найти часы там, а затем стал шарить руками по полу, стоя на коленях и вглядываясь в каменный пол через затянувший всё дым.

"Они выпали, когда меня отбросило тем камнем. Только не это, чёрт возьми, я их потерял, Я ИХ ПОТЕРЯЛ, О НЕТ, ОХ, НЕТ, НЕТ-НЕТ-НЕТ!.."

Он сильно закашлял, чувствуя, что дышать всё тяжелее. Пещеру в который раз тряхнуло от подземного удара - казалось, это не прекратится, пока заклинание Джаббара не разрушит здесь всё.

Мозенрат выпрямился и кинул взгляд на Аладдина. Он знал, что медлить нельзя - ещё немного, и они оба погибнут здесь, задохнутся в дыму или будут придавлены очередным отколовшимся с потолка огромным камнем.

Несколько долгих мучительных секунд некромант мучился выбором, что сделать сначала - найти часы или же вытащить отсюда Аладдина, - а затем решительно поднялся на ноги. Нет, он не позволит ему умереть. Не после того, что он для него сделал.
Мозенрат вернулся к лежащему без сознания герою и, снова опустившись на колени, закинул себе на плечи его левую руку и обхватил за грудь.

..До выхода и правда осталось совсем немного. Пройдя сквозь ту же магическую завесу и оказавшись на небольшой площадке перед входом в пещеру, Мозенрат несколько раз жадно втянул носом свежий воздух, а затем собирался свистнуть Коврику, но тот заметил их и сам.

Уложив всё ещё находящегося без сознания Аладдина на волшебный ковёр, Мозенрат почувствовал, что едва не падает с ног от усталости и пережитого адреналина. Но расслабляться было нельзя - у него ещё есть одно важное дело в пещере.

- Скала рушится, унеси его в безопасное место, - сказал он Ковру. - А потом возвращайся за мной.

И неожиданно ощутил, как Аладдин сжал в своей ладони его запястье.

- Я без тебя... не уйду, - проговорил Аладдин, с трудом приоткрывая глаза. Кровь с виска залила почти всю левую сторону лица.

Герой сжал запястье сильнее, но Мозенрат высвободил свою руку.
- Я должен найти часы. Я вернусь, не... не беспокойся, - сказал он ему, а затем уверенно обратился к Ковру: - Давай, живо!..

После свежего воздуха возвращение в пещеру показалось некроманту дорогой в Преисподнюю. Хоть дым и частично рассеялся, постепенно выходя наружу, но дышать там всё ещё было тяжело.
Мозенрат уже не думал об острых каменных наростах на потолке, которые могли обвалиться с каждым следующим страшным подземным толчком. Он обыскал каждый дюйм рядом с камнем, который придавил Джаббара и откинул их с Аладдином. Но часов не было.

"Ну почему я не оставил их дома?!" - мысленно простонал Мозенрат, когда вдруг понял, что он "сказал".

"Дома"... Он назвал домом чужое жилище, в котором оказался волею несчастного случая... и в котором неожиданно почувствовал себя лучше, чем где-либо до этого.

Мозенрат отогнал эти мысли прочь, решив, что обязательно подумает об этом позже и в другой обстановке. Он выпрямился, огляделся вокруг и с ужасом заметил свои часы на самом краю обрыва, где ранее Аладдин едва не оступился. Цепочка уже опасно свисала вниз, он видел только циферблат - вероятно, они открылись, когда выпали у него из кармана и откатились по каменному полу.

В следующее мгновение скалу тряхнуло так, что Мозенрат едва устоял на ногах. Он потерял какие-то ничтожные две секунды, но этого оказалось достаточно - он кинулся к заветной вещице и упал на колени возле обрыва, собираясь поймать их, но длинные бледные пальцы захватили только воздух...

Мозенрат, не отрывая взгляда, смотрел, как часы стремительно удаляются от него, исчезают в чёрной пропасти. И знал, что не пройдёт и двух минут, как они вдребезги разлетятся о каменное дно ущелья.
Но сильнее страха было чувство сожаления. О том, что всё закончилось, едва лишь начавшись.

"Прощай, Аладдин. Здравствуй, Дестан..."

* * *

..Аладдин пребывал в заторможенном полусонном состоянии, вызванным сильными травами-транквилизаторами, слыша всё окружающее словно через толстый слой ваты.
Он помнил, как пришёл в себя в султанском дворце, что было неожиданно, и стал спрашивать, что произошло. И где Мозенрат, ведь он обещал вернуться. Джинн не хотел говорить, но Аладдин был не дурак и понял всё сам по одному только выражению лица волшебного товарища.
Он хотел вернуться, искать, требовал отвезти его туда, но Джинн ответил, что когда он отыскал их и нужное место, он увидел лишь руины и огромные каменные валуны.

Аладдин помнил, что в тот момент совершенно забыл о третьем правиле джиннов - о том, что они не могут воскрешать мёртвых. И позже думал, что мог неосознанно обидеть Джинна, когда в ответ на напоминание об этом, закричал "Да что ты вообще тогда можешь?!".
Но друг не обиделся. Лишь насильно влил ему в рот горькие успокоительные настои и оставил его одного.

Когда Аладдин уже почти полностью вышел из этого состояния, из которого видел всё словно со стороны, он осознал, что уже наступила ночь. Герой медленно приподнялся на кровати, ожидая, когда комната перестанет крутиться перед его глазами - и это произошло довольно скоро, лишь взгляд и сознание всё равно ещё оставались словно в тумане.

Светлые невесомые занавески на открытом окне слегка колыхались от движения прохладного свежего воздуха, и Аладдин видел кусочек чернильного неба, на котором ярко сияли многочисленные звёзды.
Стояла прекрасная, тихая и светлая ночь, но Аладдин не мог ей восхититься.

"Сегодня на небе появилась новая звезда..." - промелькнула мысль в его голове, и в ответ на это в груди снова что-то сжалось. Каким бы ни было сейчас затуманенным его сознание, Аладдин помнил слова Мозенрата о том, что теперь ему не попасть на Небеса.
Тогда где же он? Неужели уже в Преисподней у Дестана?

Аладдин дотянулся до бутылки, которую Джинн оставил у его кровати, и поднёс её к губам, чтобы допить всё, что там было. Но занавески на окне в который раз всколыхнулись, на этот раз немного сильнее, привлекая внимание.
И неожиданно на подоконник, неслышно ступая, шагнул Мозенрат.

Волшебник огляделся и легко спрыгнул на пол, а затем всё так же бесшумно подошёл к Аладдину, словно он ступал по воздуху.

- Здравствуй, Ал, - Мозенрат опустился на край кровати. Он был спокоен, но взгляд выдавал его печаль.

Бутылка, глухо стукнувшись о ковёр у кровати, упала и откатилась в сторону, проливая содержимое.
- Прости! - Аладдин взял левую руку некроманта в свои ладони, и сжал её. - Пожалуйста, мне так жаль! Так жаль!..

Мозенрат покачал головой.
- Не стоит. Благодаря тебе последние дни моей жизни были счастливыми. За это время ты сделал для меня больше, чем кто-либо до этого. И я не жалею о том, что сделал я.

- Но я не смогу жить, зная, что ты умер из-за меня! - воскликнул Аладдин, не замечая, как по его щекам потекли слёзы. - Зная, что ты снова попадёшь к Дестану! Я не хочу так жить!

Взгляд Мозенрата стал серьёзным.
- Захочешь, - уверенно сказал он и заставил себя улыбнуться, чтобы подбодрить Аладдина, хотя непременно присоединился бы к нему, если бы у него были слёзы. - Как и в те времена, когда мы ещё не знали друг друга. Ты нужен многим людям, чего нельзя сказать обо мне. За то время, что я провёл с тобой, я многое понял. И я хочу сказать, что такие, как ты, делают наш мир лучше. И я рад, что я тоже... сделал что-то хорошее.

- Ты тоже нужен, - возразил Аладдин, и добавил тихо: - Нужен мне.

Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга. Аладдин хотел так много всего сказать, но не мог вымолвить ни слова.

На подоконник опустился широкий луч серебристого света, и Мозенрат, увидев его, снова заговорил:
- Это Ариадна. За то, что я спас тебя, мне простили мой самовольный побег - я могу вернуться на Небеса. - Мозенрат снова перевёл взгляд на Аладдина, и на этот раз он был ещё грустнее, чем до этого. - Я пришёл попрощаться.
"Знал бы ты, как я этого не хочу, особенно сейчас, когда всё только началось налаживаться."

- Но мы же ещё увидимся? - с отчаяньем спросил Аладдин и повторил вопрос с нотой надежды: - Увидимся?

Мозенрат кивнул.
- Конечно. Когда-нибудь, когда твоё время придёт, мы снова встретимся. Будем вдвоём сидеть на облаке и говорить о море, - сказал он, придавая своему голосу уверенности, и улыбнулся тому, что сам себе выдумал. - Уверен, на Небесах только и разговоров, что о море.

Волшебник наклонился к Аладдину и легко коснулся губами его лба, словно давал благословение, а затем нехотя поднялся с кровати.
- Не говорю тебе "прощай"... До встречи.

- До встречи, друг. - отозвался Аладдин, и его голос прозвучал так, словно он молчал долгое время. - Спасибо за всё.

Мозенрат легко вспрыгнул на подоконник, последний раз обернулся к герою, ободряюще улыбнувшись, а затем исчез вместе с серебряным светом, словно его никогда здесь и не было. Как исчезает сон с лучами утреннего солнца.

Но Аладдин знал, что это не было сном. Глядя в окно, он видел, как ночное небо на миг прочертила падающая звезда.
И пытался убедить себя, что ему стало легче.

* * *

Жасмин, тихо прикрыв за собой дверь, зашла в дом Аладдина и сняла с головы накидку простолюдинки - она всё ещё любила выходить за пределы дворца в ничем не примечательной одежде.
Легко ступая по ковровой дорожке, принцесса уверенно направилась к двум тёмно-красным шторам с вышитым на них золотистым узором, за которыми скрывалась арка, ведущая в зал. Но, протянув к ним руку, внезапно замешкалась - в этом месяце Аладдин предпочитал уединение дружеским посиделкам и разговорам по душам. Он вернулся домой на следующий день после той ночи, когда Джинн опоил его настоями, и с тех пор не часто появлялся во дворце, и то больше по делу.

Жасмин на секунду сжала пальцы в кулак, а затем решительно схватила ткань.

"Хватит!.. Подруга я ему или нет?"

На этих мыслях она дёрнула в сторону правую штору и остановилась на пороге.
- А... где Ал? - спросила принцесса, оглядывая комнату.

Джинн оторвался от игры в шахматы с самим собой и выразительно посмотрел на Жасмин.
- Так ведь закат за окном. Известно, где.

Яго перелетел на столик к Джинну, сбивая его "вилку" из белых фигур.
- Согласитесь, что это же ненормально, когда человек изо дня в день разговаривает с самим собой! - скрипучим голосом заявил попугай. - Таких людей признают чокнутыми и изолируют от общества.

Жасмин подошла к ним, сердито упёрла руки в бока и наклонилась к попугаю.
- Аладдин не чокнутый! - произнесла она хмуро.

- И он не разговаривает сам с собой, - добавил Джинн, прогоняя попугая со своего столика и начиная заново расставлять фигуры. - Он разговаривает с Мозенратом.

- Ещё не лучше! Он же помер! - искренне недоумевал Яго, игнорируя недовольство джинна и снова планируя на шахматный столик. - Уже... - он сделал вид, что пересчитывает перья на правом крыле. - ..почти месяц назад.

Джинн приподнялся, несколько увеличиваясь в объёме, и упер руки в бока на манер Жасмин.
- К твоему сведению, "помер" он из-за того, что спас Аладдина! - кажется, Джинн начинал злиться. - Прояви хоть немного уважения!

Абу, решив поддержать всеобщее негодование, запрыгнул на шахматную доску, окончательно разрушив все тактические позиции, сердито заверещал и собирался отвесить Яго пинка. Но тот успел вспорхнуть со стола, перелетел на свою жёрдочку и обиженно нахохлился.

Джинн заметил, что, несмотря на всё неверие словам попугая, Жасмин всё же задумалась над ними.

- Не переживай, это пройдёт, - успокоил он её. - Всё проходит рано или поздно. Время - это такая штука... почти всемогущая. И камни становятся песком, и города стираются с лица Земли, и обиды, спустя время, забываются. И боль от потери сменяется хорошими воспоминаниями о человеке, хранимыми в одном из потайных ящичков нашей души. Вот увидишь, скоро всё станет, как и прежде.

Жасмин подняла на него взгляд, и её губы тронула улыбка.
- Ты прав, Джинни. Я просто подожду.

Заходящее солнце озаряло облака золотисто-оранжевым сиянием. И глядя на небо и лучи света Аладдин подумал, что видит ворота в Рай.
На протяжении последних трёх недель каждый вечер на закате он прилетал на Ковре на этот скалистый обрыв, под которым, далеко внизу, накатывали на берег океанские волны. Ему казалось, что это было самое высокое и близкое к небу место, а потому Мозенрат сможет его услышать.

Хотя здравый смысл и подсказывал ему, что, конечно же, друг слишком далеко для того, чтобы слышать его, и то, что он делает, здорово смахивает на помешательство. Но пока Аладдин не собирался изменять своей привычке.

Вот и этим вечером он, как обычно, сел на землю, скрестив ноги, и поднял взгляд к небу. Сегодняшний закат показался ему особенно красивым, и Аладдин несколько минут неотрывно смотрел на небо, прежде чем начать свой монолог.

- Что ж... Доброго вечера, мой дорогой друг, - проговорил он негромко. - Хотя, наверное, у тебя там не бывает вечера, а всегда солнечно и светло. Я не уверен в этом, я там ещё не был, но мне так кажется. А ещё я надеюсь, что тебе там хорошо. Я хотел бы сказать, что и мне тут хорошо, но не могу. Вот и ещё один день прошёл, а я снова здесь, разговариваю с тобой и всё никак не могу привыкнуть к тому, что тебя больше нет... Кстати говоря, на прошлой неделе я вспомнил про эту кроличью лапку и сжёг её. Ни к чему мне такая удача и неуязвимость, даже если бы артефакт и признал во мне нового хозяина. А ещё я сегодня был у тебя дома. Не знаю, считаешь ли ты это место домом... В общем, я был в Чёрных Песках и в твоём дворце. Без тебя Цитадель стала ещё более холодная и одинокая, хотя казалось бы, куда уж больше... Я взял там несколько свитков, написанных твоей рукой. Не возражаешь? Я взял их на память. А ещё у нас с Джинном сегодня произошла дилемма насчёт...

Он не закончил свой путанный монолог, потому что неожиданно за его спину упал широкий и прямой луч света из-за медленно отплывающего в сторону облака. Аладдин поспешно вскочил на ноги и удивлённо обернулся, глядя на удивительное зрелище.

В месте соприкосновения с землёй свет слегка заискрился, стал медленно рассеиваться, а потом исчез, как и весь луч - всё произошло так же внезапно, как и началось.

И Аладдин едва устоял на ногах, потому что увидел на этом месте того, с кем только что пытался разговаривать.

Мозенрат, как ни в чём не бывало, смахнул с плеча невидимые соринки своим привычным плавным жестом.
- И снова здравствуй, - сказал он своему костяному правому предплечью, подняв руку почти до уровня глаз.

Герой Аграбы не мог поверить своим глазам. Он даже не мог произнести ни слова, только не сводил с некроманта взгляда, полного удивления и неверия происходящему.
"Похоже, шиза всё-таки пришла... Или?.."

Мозенрат, наконец, перевёл взгляд на героя и улыбнулся.
- Выпроводили за неподобающее для Рая поведение - вырезал на дереве в саду нехорошее слово, - весело протянул волшебник и подошёл к Аладдину почти вплотную. - А если серьёзно... Я попросил у Ариадны разрешения стать твоим ангелом, но неожиданно вместо этого получил второй шанс, в виде исключения. Наверное, потому что я со своей депрессией и кислой физиономией не вписываюсь в их антураж. Хотя, может и из-за того, что я спас тебя. Так или иначе, я снова здесь, хоть в это и трудно поверить.
Он на мгновение замолчал, а потом добавил несколько тише:
- Я очень рад. А ты?

Аладдин поднял руку и коснулся левой щеки некроманта, опустил ладонь на шею, а затем сжал пальцами плечо, даже через одежду ощущая выступающую ключицу. Убедившись в том, что он действительно реален, герой окончательно сократил то маленькое расстояние, что ещё было между ними, и заключил Мозенрата в объятия.

- Ты был прав: чудеса всё же происходят, - проговорил некромант, обхватывая в ответ плечи Аладдина, пока тот явно боролся с подступающими слезами радости. - И будут происходить, пока люди в них верят.

Он знал, что в дальнейшем ни на секунду не пожалеет о своём выборе. Ведь впервые у него появился человек, которому он действительно был нужен.

А Небеса могут подождать.

THE END.

_______________________

[1] - Существует поверие, что в Преисподней грешникам не дают испить ничего кроме грязного кипятка.

[2] - Любовь Яго к этому городу и казино, а также то, что с ним там случается, хорошо показывается в серии "Танцор-сокрушитель" ("Never say Nefir" в оригинале)

[3] - Отсылка к хэдканону из фанфа "Твои секреты" предыдущего цикла.

[4] - "Парфюмер" - история о юноше с чрезвычайно острым обонянием, который был пленён запахом девушки и, как бы далеко её ни пытались увезти и спрятать, нашёл её с помощью своего носа. Действие происходит в середине 18 века во Франции, и, по идее Мозенрат не мог знать эту историю, но опустим это маленькое несоответствие

Отредактировано Стейси (2018-10-20 15:35:59)